 Харьков, пер. Байкальский, 1 (ст.м. "Площадь Восстания", ориентир - универмаг "Харьков") ПН-ПТ: с 10 до 17; СБ: по предварительной записи Тел.: (057)732-69-18, факс: (057)732-69-18 ----------------------------------------------------  Знаменитая эстрадная певица, Советская Примадонна - Клавдия Ивановна ШУЛЬЖЕНКО - родилась 11 (24) марта 1906 года в Харькове. Отец Клавы работал бухгалтером в Управлении Южной железной дороги, мать была домохозяйкой.  К.И.ШУЛЬЖЕНКО: «С детства мечтала стать актрисой драматического театра. Эта мечта зародилась во мне ещё до того, как я впервые побывала в настоящем театре. Мы жили в Харькове, на Владимирской улице. Район наш назывался Москалевкой. Наша семья – отец, мать, брат Коля и я – занимала флигель, в котором жила еще и соседка. Первое художественное впечатление было связано с отцом. От него я впервые услышала украинские народные песни. Он приобщил меня к пению. Бухгалтер управления железной дороги, отец мой серьезно увлекался музыкой: он играл на духовом инструменте, как тогда говорили, в любительском оркестре, а иногда и пел соло в концертах. Его выступления, его красивый грудной баритон приводили меня в неописуемый восторг... Тем не менее, ничто не предвещало моей песенной судьбы. В гимназии Драшковской, где я училась, любимым предметом была словесность. Я учила наизусть стихи русских поэтов, которые с восторгом декламировала и на уроках, и в пансионе подругам по комнате...»   О первых шагах Клавдии ШУЛЬЖЕНКО на подмостки сцены в Харькове прекрасно рассказал в своей книге «Клавдия Шульженко: жизнь, любовь, песня» Вячеслав Викторович ХОТУЛЁВ: С Москалевки в центр города добираться было непросто. Но им повезло. В конце Владимирской, у больнички, стоял извозчик. Миля и Клава вспорхнули на сиденье. Извозчик осторожно спросил: — Деньги-то у вас есть, барышни? — Есть, есть! — замахали руками девушки. — На Сумскую, и поскорей! В Харькове начиналась весна. Стояла середина марта, на дороге блестели огромные лужи. Пахло талым снегом и лошадиным потом. Миля Каминская, девушка с красивым прямым носом и высокой грудью, без умолку болтала. Клава ее не слушала, она чувствовала, как где-то внутри поднимается нехорошая волна страха. — Давай остановимся. — Зачем? — Миля округлила свои черные, с длинными ресницами глаза. — Я не поеду. — Ну и выходи. Я одна поеду. — Миля надулась. Извозчик остановился. — Езжайте. Не слушайте ее, — скомандовала Миля. Театр находился почти напротив женской гимназии Драшковской, где еще год назад учились девочки, пока гимназию не закрыли. А мадам Драшковская исчезла. Поговаривали, что ее забрали в губчека, а потом куда-то выслали. Клава боялась, что увидят, как она расплачивается с извозчиком, Миля же, наоборот, с вызовом смотрела по сторонам и жалела, что на улице нет ни одного знакомого. В переулке на двери большого старинного здания было начертано: «Вход для г. г. артистов. Посторонних просят не беспокоиться». Клава решительно толкнула дверь. Та не открывалась. Потом еще. Еще. Дверь не поддавалась. — На себя, дура! — зашипела Миля. Они вошли в театр. Первый раз в жизни — со служебного входа.  Харьковский драматический театр гремел на всю Россию. Его руководитель Николай Николаевич СИНЕЛЬНИКОВ был знаменит и известен не менее, чем Станиславский, Вахтангов и Мейерхольд. В начале века он работал в театре Корша. Но скоро ушел оттуда. Каждую неделю играли премьеру — это было не для него. Он вернулся в Харьков и подолгу работал над каждым спектаклем. Он любил артистов. Невозможно назвать всех, кто считал себя учеником СИНЕЛЬНИКОВА: «Я поставил задачей всей своей жизни, — писал Н. Н. СИНЕЛЬНИКОВ в книге „60 лет на сцене“, — культивировать, растить, чеканить актерское дарование». Именно у СИНЕЛЬНИКОВА в Новочеркасске в 1893 году дебютировала великая русская актриса В. Ф. Комиссаржевская. Вернувшись в Харьков в 1910 году, он открывает на Сумской театр, который с тех пор называют Синельниковским. Театр этот существует и поныне и называется драматическим театром им. Т. Шевченко. В фойе висят портреты тех, кто когда-либо служил в этом театре. Среди прочих других портретов — небольшая малоизвестная фотография совсем юной Клавы Шульженко…  В.В.ХОТУЛЁВ: — Вы к кому, барышни? — спросил пожилой смотритель, внимательно оглядывая юных особ. — Мы к Синельникову… Николаю Николаевичу… — Нам непременно нужно, — добавила Клава. Дежурный удалился, а Клава подумала: «Все пропало. Его или нет, или он занят». — Николай Николаевич ждет вас. Он на сцене. Вам показать дорогу? — Спасибо, мы знаем, — храбро соврала Миля и вошла в дверь так, словно она это делала тысячу раз. Клава устремилась за своей подругой. Они долго плутали, прежде чем попали за кулисы. Клава вдыхала незнакомые запахи пыли, пудры, старых костюмов и мебели и еще чего-то совершенно незнакомого, и сердце ее радостно трепетало в ожидании чего-то чудесного и неведомого. Они выскочили на полутемную сцену, и получилось это шумно и неуклюже. У края рампы на стуле спиной к темному залу сидел тот, чей портрет девушки много раз видели в фойе театра. Красивая седая голова, загорелое лицо, в руках толстая трость, на которую он опирался. И много стульев, стоящих в ряд. Уже позднее Клавдия поняла, зачем так много стульев на сцене во время репетиций. У Синельникова болели ноги, и он, передвигаясь по сцене, садился на тот или иной стул. Он не мог стоять долго на одном месте. Когда они с шумом выскочили на сцену, артисты как по команде повернулись к ним. Повисла пауза. Синельников смотрел на девушек неприязненно. — Между прочим, здесь репетиция, — сказал кто-то из актеров. Девушки попятились. — Вам непременно нужно увидеться со мной? — тихо спросил Николай Николаевич. Актеры рассмеялись, задвигались, и Клава почувствовала, что стало легко и свободно. — Слушаю вас. Миля приросла к полу и потеряла дар речи. Ее запал был израсходован еще на подступах к храму искусств. — Мы хотели бы поступить к вам в артисты! — громко сказала Клава и внутренне ужаснулась: столько времени она мечтала, как придет сюда, столько раз репетировала перед зеркалом поклоны и разные фразы, и вот на тебе! — ляпнула такую нахальную глупость. — А что вы умеете? — любезно спросил маэстро. — Все! — выпалила Клава. Артисты рассмеялись. Клава вздохнула полной грудью и улыбнулась: — Могу петь, танцевать, могу декламировать. — Ну что ж, спойте нам, голубушка… Кстати, как вас зовут? — Клава. Клавдия Ивановна Шульженко. — Что будете исполнять, любезная Клавдия Ивановна? — «Распрягайте, хлопцы, коней». — Прекрасно. Дуня, помогите Клавдии Ивановне распрягать коней, вместе с хлопцами. Клава уставилась на пожилую актрису, полагая, что это и есть Дуня. Но та и не думала идти к роялю. За инструментом уже сидел молодой человек с красивым ртом и начинающейся лысиной. Клава опасливо приблизилась к роялю. Дуня смотрел на нее весело и ласково. «Какие они все милые», — подумала Клава и запела легко, свободно и вдруг представила, что в зале публика, соседи, друзья, и самый главный человек сидит, опершись на толстую резную трость, оглаживает густые седые усы и смотрит на нее с интересом. А этот молодой «лысик» со странным именем «Дуня» так хорошо ведет мелодию, как будто он играл с Клавой тысячу лет, а артисты поглядывают то на нее, то на мэтра, пытаясь угадать его реакцию. Но вот закончилась песня. Воцарилось молчание. Все смотрели на Синельникова. — А еще что знаете? — спросил наконец Николай Николаевич. За украинской песней «Розпрягайте, хлопці, коней» Клавдия ШУЛЬЖЕНКО пела в тот день романс «Шелковый шнурок» - о том, как девушка неполных семнадцати лет, изменила своему возлюбленному и тот, не выдержав этих испытаний, повесился на подаренном ею шелковом шнурке, русскую песню «По старой калужской дороге», популярную во времена первой мировой войны песню «Эти платочки». — М-да… репертуар… — сказал Синельников. — Подойдите ко мне. Сколько вам лет? — Семнадцать… Будет через десять дней. — Завтра у нас репетиция «Периколы». Знаете эту вещицу? Клавдия кивнула. — Приходите на репетицию. Вам будет полезно. И не опаздывайте. У нас не принято. Ну-с, а вы, сударыня? — обратился он к Миле Каминской. В этот день попытки Мили стать артисткой закончились плачевно. На следующий год она удачно вышла замуж и через семь лет была уже матерью троих детей. А еще через шесть лет ночью к ним в дом пришли люди в военной форме и увели мужа, ответственного работника Наркомата тяжелой промышленности. Милю же с детьми выслали под Караганду, где она сидела в лагере вместе с женами Тухачевского и Якира.  В.В.ХОТУЛЁВ: Николай Николаевич заметил, что Шульженко стала чуть рассеянной, что уже с нетерпением ждет окончания репетиций, что в «Периколе» уже нет прежней живости, и Клава просто отбывает на сцене, а иногда, думая, что никто не замечает, шепчется с партнершей. Он пригласил ее к себе в кабинет. Долго говорил, что не бывает маленьких ролей, что она только начинает и что он не хотел бы в ней разочароваться. Клава молчала, опустив голову, и по-гимназически прятала свои большие красивые руки за спину. Потом разрыдалась и выбежала из кабинета Синельникова. На следующий день была репетиция спектакля под названием «Казнь». Пьеску написал артист императорских театров Ге, двоюродный брат знаменитого русского художника. Она шла вот уже несколько десятилетий на подмостках многих провинциальных театров. Примитивный сюжет из жизни артистов кабаре имел постоянный успех. Шульженко не была занята в этом спектакле и очень удивилась, когда ей сообщили, чтобы она пришла на репетицию. Синельников, как всегда, сидел на стуле спиной к залу, и еще с десяток стульев были расставлены на сцене в порядке, ведомом одному только Николаю Николаевичу. — Вот что, Клавдия Ивановна, — как ни в чем не бывало начал Николай Николаевич. Как будто и не было вчерашнего разговора. — В последнем акте для вас появится роль певицы в кафе-шантане. Что вы на это скажете? — Ой, Николай Николаевич… — Я рад, что вы согласились. — Артисты засмеялись. — Какой романс вы думаете исполнить? — Не знаю… Надо подумать. — Может, про «шнурок»? — Напрасно вы смеетесь, Николай Николаевич! — Шульженко осмелела. — Публике нравится. — Вот и отлично. — Но я его петь не буду. Мне кажется, больше подойдет «Снился мне сад». Да! Только это! — твердо сказала Клава. Синельников пристально взглянул на нее. Шульженко выдержала взгляд и улыбнулась. Спектакль прошел успешно. Однако самое неожиданное случилось в последнем акте, когда Клава исполнила романс Борисова и Дитерихса «Снился мне сад в подвенечном уборе». По ходу пьесы главная героиня слушает певичку из кафешантана и вспоминает себя в молодости. Те, кто слышит пение, вежливо аплодируют, и пьеса катится дальше в соответствии с сюжетом. Шульженко спела, и спела хорошо. Артисты на сцене в соответствии с ремаркой вежливо поаплодировали, но тут зал неожиданно разразился бурными аплодисментами. Клава растерялась и поклонилась залу, что не было предусмотрено мизансценой, а исполнительница главной роли, заносчивая и высокомерная Соня Баранская, подошла и расцеловала Клаву, что также не было в режиссерском замысле, на что зал ответил еще более громкими аплодисментами. После спектакля как всегда был дивертисмент. Клава снова пела «Звезды на море», потом ещё и ещё, а потом, хитро взглянув на маэстро, исполнила «Шелковый шнурок». СИНЕЛЬНИКОВ шутливо поморщился и демонстративно вздохнул. А Клавдия была, что называется, в ударе. Она решила «зубами рвать занавес» и так заламывала руки и закатывала глаза и совершала такие вздохи с надрывом, что СИНЕЛЬНИКОВ, а с ним и вся публика хохотали до слез. …Нет, Клава на следующий день не проснулась знаменитой, как обычно бывает после шумного успеха. Но ее стали узнавать в городе, что было чрезвычайно приятно. Однако полный восторг вызвала у нее программка, в которой типографским шрифтом в конце было написано: «Певица из кафе-шантана — К. Шульженко».  К. И. ШУЛЬЖЕНКО: Однажды в Харьков приехала знаменитая в 20-х годах певица Лидия ЛИПКОВСКАЯ. Тогда её имя гремело по всему миру. Липковская с успехом выступала на русской сцене, гастролировала в Нью-Йорке, Париже, других городах Европы. Ей были подвластны и оперная ария, и романс, и изящный французский вальс. Я пришла в восторг от ее концерта. Особенно меня поразило ее исполнение песни К. Котрона „Смешного в жизни много“, где на протяжении трех куплетов певица смогла показать смену настроений своей героини, найдя для каждого из них свои краски. Артистизм и вокальное мастерство гастролерши восхитили меня. Не знаю, как уж решилась, но на следующий день после концерта я отважилась прийти к Лидии Яковлевне в гостиницу, где она остановилась. Певица приняла меня приветливо, мягко прервала мой поток восторгов и, узнав, что я пою, пригласила к роялю. Я спела „Звезда на небе“, а затем все тот же «Шелковый шнурок». — У вас настоящий лирический дар, — сказала Лидия Яковлевна. — И никаких тут «шелковых шнурков» быть не должно. Вы обладаете мягким почерком, а хотите писать жестким пером. Вам нужен свой репертуар, соответствующий вашему дарованию… Но до «своего репертуара» было еще очень далеко. К.И.ШУЛЬЖЕНКО в фильме "Концерт фронту" (СССР, 1942): показывался в прифронтовой зоне с помощью портативных кинопроекционных аппаратов. К.И.ШУЛЬЖЕНКО в фильме "Веселые звезды" (СССР, 1954): и Юрия ТИМОШЕНКО (Тарапунька) приезжают в Москву на Всесоюзный конкурс молодых артистов эстрады. К.И.ШУЛЬЖЕНКО в фильме "Я Возвращаю Ваш Портрет" (СССР, 1983):  от современного. Фильм - замечательный ключ к пониманию музыки и песен того безвозвратно ушедшего времени. Документальные фильмы о К.И.ШУЛЬЖЕНКО:    вернуться на главную страницу Клавдия ШУЛЬЖЕНКО | Людмила ГУРЧЕНКО | Николай РЯБИНИН | Марк БЕРНЕС | Вадим МУЛЕРМАН | Елена ЯКОВЛЕВА Наталья ФАТЕЕВА | Аркадий ИНИН | Исаак ДУНАЕВСКИЙ | Юрий БОГАТИКОВ | Карина АНДОЛЕНКО | Наталия УЖВИЙ Лесь КУРБАС | Георгий МОВСЕСЯН |